Современный тезис о том, что проект Волжско-Уральского штата образца ноября-декабря 1917 г. является продуктом государствообразующей деятельности мусульманского движения, прочно укрепился в массовом и научном сознании под влиянием традиций многочисленной татарской историографии. Он основан на подходе, в котором смешиваются четыре различных проекта автономизации казанских татар, которые те пытались реализовать в период с ноября 1917 г. до июня 1918 г. в один единый процесс становления мусульманской территориальной автономии. Напомним эти проекты:

1) Волжско-Уральский штат (ноябрь-декабрь 1917 г.), где преобладают демократические, антисоветские и интернациональные принципы;

2) Средне-Волжский и Южно-Уральский штат (январь-февраль 1918 г.) с признанием Советов и с незначительным доминированием мусульманского населения (от 43 до 51%);

3) штат Идель-Урал (февраль-март 1918 г.) это татаризированная форма интернационального штата со значительным преобладанием мусульман (до 60%);

4) Татаро-Башкирская советская республика (март-июнь 1918 г.) национально-территориальная автономия современного типа, где четко обозначены титульные нации, находящиеся на данной территории на особом положении.

Если внимательно и объективно посмотреть на эти проекты, то видно, что два последних действительно являются территориальной автономизацией мусульман (либо татар и башкир) и попыткой строить свою национально-территориальную государственность. Однако два первых проекта не являются таковыми по определению – по всем документам они носили областной и интернациональный характер. Это видно даже по названию проектов.

Примечание: резолюция Милли Меджлиса от 29 ноября 1917 г.: «1. Принимая во внимание, что большинство членов тюрко-татарской нации населяет территории между Южным Уралом и средним течением Волги, и имея в виду национальные и экономические интересы как тюрко-татар, так и других народов, населяющих эту территорию, Национальное собрание мусульман внутренней России и Сибири признало необходимым образование штата… 6. В Урало-Волжском штате должно осуществляться полное равенство наций, языков и религий». В дополнительном и пояснительном постановлении Милли Меджлиса «О правах наций, языков и религий в Урало-Волжском штате» говорится, что «5). Каждая нация, имеющая органы самоуправления, признается юридическим лицом. Все органы национального самоуправления, как центральные, так и местные, признаются органами публично-правовыми… 7) Из средств штата, предназначенных на национальные нужды, все нации пользуются в одинаковой степени – пропорционально своей численности… 19) В средних учебных заведениях всех национальностей, кроме родного языка учащегося, должно быть обязательное изучение еще одного из языков: татарского, русского, чувашского и черемисского. 20) Для лиц, окончивших высшие учебные заведения штата, обязательно знание двух из языков: татарского, русского, чувашского и черемисского».

Изложим некоторые соображения, которые на наш взгляд, в дальнейшем помогут комплексно, всесторонне и полно осветить вопрос об участии чувашских организаций в реализации как проекта Волжско-Уральского штата, так и других альтернативных ему направлений.

1. Необходимо четко определиться, что на Казанском чувашском военно-окружном съезде в декабре 1917 г. и Всероссийском чувашском военном съезде в январе 1918 г. не было никаких фракций. Первая официальная левая фракция зафиксирована только на Общечувашском рабоче-крестьянском съезде в июне 1918 года. Это необходимо, чтобы избавиться от иллюзий, которые формировали чувашские политики советского времени, чтобы не дискредитировать «чувашское дело» перед новой властью. А что же на этих трех съездах было принято в отношение проектов региональной автономизации в ноябре 1917 г. – июне 1918 года?
   На декабрьском чувашском военном съезде вопрос о вхождении не обсуждался, но был вопрос о том, какой должна быть Россия – унитарной или федеративной. Согласно резолюций по докладу И.В. Васильева, съезд впервые официально изменил прежнюю унитаристскую позицию чувашского движения в пользу признания федеративности и создания в регионе областной автономии. Это можно трактовать как идею поддержки проекта Волжско-Уральского штата, адептом которого был Васильев. А на январском чувашском военном съезде, практически единогласно было принято принципиальное решение о вхождении чувашских территорий в Волжско-Уральский штат. Согласно протоколов самого съезда, за вхождение чувашских территорий в Волжско-Уральский штат 19 января 1918 г. проголосовало 44 депутата съезда и 4 воздержались. Подавляющего большинства воздержавшихся не отмечено. Попутно, со своей стороны заметим, что на основании анализа протоколов, видно, что, по крайней мере, двое воздержавшихся, были противниками принципов федерализации в России вообще и стояли на принципах культурной автономизации всех народов страны в унитарном государстве. Зато предложение о провозглашении штатов до 1 февраля, т. е. пока советский областной съезд «не пошел против штата», было принято единогласно без воздержавшихся. Пора избавляться от советского мифа, что на этих съездах якобы левая фракция голосовала против штата. Зато вот на июньском съезде 1918 г. такое действительно имело место. Но, это было сделано в отношение сталинского проекта Татаро-Башкирской республики, причем в пользу восстановления принципов интернациональной областной автономии образца ноября-декабря 1917 года.
2. Важные сведения со ссылкой на татарские газетные издания «Кояш» и «Известия Всероссийского мусульманского Совета», сообщает в своей монографии С.М. Исхаков. Он напоминает, что до ноября 1917 г. единым лозунгом национального движения казанских татар было требование реализации культурной автономии. Впервые смена лозунга на территориальную автономию произошло 12 ноября 1917 г. на заседании татарских организаций, организованное по инициативе Харби Шуро. Затем это решение было передано на рассмотрение Милли Меджлиса, который, кстати, по мысли организаторов собирался в ноябре как представительный орган автономизации, основанный на культурном принципе. Вот там под напором территориалистов и был выдвинут проект Волжско-Уральского штата, который сочетал в себе принципы культурной и территориальной автономии. Так вот, Исхаков пишет, что собрание 12 ноября было созвано после обращения чувашских, марийских и мордовских представителей в Харби Шуро, которые предлагали преобразовать Казанскую губернию в Казанскую республику «обещая при этом свою поддержку и защиту». Основанием такого обращения, по сведениям автора, стало то обстоятельство, что после избрания 3 ноября 1917 г. председателем Казанского губсовдепа Я.С. Шейкмана, в основном все руководство губернской власти стало русским. Раньше мы считали, что инициаторами интернационального штата в Казанской губернии было мусульманское движение, а чувашское было вынуждено подстраиваться под меняющиеся обстоятельства. Новые факты, изложенные в книге Исхакова, расставляют приоритеты по-иному, и требуют переосмысления и поисков дополнительных сведений…
3. Информация Исхакова так же подкрепляет фактической базой и другое направление исследовательской мысли. Так, мы знаем, что в декабре 1917 г. тот же Шейкман взял курс на реализации в руководстве губернии национально-пропорционального принципа и увеличение участия представителей местных национальностей в управлении советской губернии. Этим он вместе с К.Я. Грасисом попал в число оппортунистов в отношении национальной политики Ленина и Сталина, революционная мысль которых до 1918 г. была направлена на признание права на самоопределение только у классово развитых пролетарских наций, в число которых «малые народы» Среднего Поволжья и Приуралья не попадали. Кстати, Шейкман и Грасис в обход мнения Совнаркома РСФСР все же добились самопровозглашения Казанской советской республики в феврале 1918 г., и которую тот же Совнарком вынудил «мятежный» регион в мае 1918 г. самоликвидировать. Однако «творчество трудящихся масс» в итоге повлияло на изменение прежних большевистских доктрин. С новыми данными из монографии Исхакова у этой цепочки событий появляется дополнительное звено, которое также необходимо хорошо осмыслить.
4. Важно разобраться со «странными» поведением и воспоминаниями одного из чувашских лидеров 1917–1918 гг. А.Д. Краснова. На основе сохранившихся отрывочных сведений и искаженных воспоминаний, а также реконструкции тех событий и с учетом новых данных Исхакова, можно сделать вывод, что оно было не таким уж и странным. Полагаем, что в конце 1917 г. – начале 1918 г. он работал на два лагеря, национальный и советский. То есть сотрудничал как с Харби Шуро, так и со враждебным ему Казанским губсовдепом. Советам демонстрировал классовый подход и борьбу с буржуазным национализмом, но в то же время последовательно отстаивал идеалы культурного типа автономизации, который напомним по определению Ленина и являются утонченным видом буржуазного национализма. Это, с одной стороны. С другой стороны, просим обратить внимание на тонкий дипломатический нюанс – Краснов, найдя в декабре 1917 г. деятельную поддержку и понимание со стороны Шейкмана и Грасиса, а вместе и с ним обещание реализовать полноценную культурную автономию чувашей уже не в буржуазном штате, а в советской республике, подспудно поддерживал и противоположную позицию. В частности, в том же январе 1918 г. на чувашских съездах он активно поддерживает татарский проект штата. Спрашивается – зачем? Думаем, для того чтобы в условиях противостояния Харби Шуро и Казанского губсовдепа иметь поддержку с обеих сторон, делая тем самым чувашскую позицию более крепкой и перспективной. Дальнейшие изыскания в отношении исследования деятельности Краснова, помогут пролить немало света и на проект Волжско-Уральского штата ноября-декабря 1917 г.
5. Необходимо изучить проекты советской автономизации казанских большевиков и левых эсер на рубеже 1917–1918 годов. Этот вопрос как правило вообще выпадает из поля внимания исследователей. В советское время Грасиса и Шейкмана третировали за оппортунизм и нигилизм по отношению к политике Ленина и Сталина. Особенно Грасиса. В современное время татарские историки тоже их не жалуют, так как они были сторонниками интернациональных проектов. Думаем, что именно чувашские исследователи должны вспомнить те позитивные моменты этих деятелей, которые помогли сформироваться нашему современному богатейшему полиэтническому культурному ландшафту Волжско-Уральского региона.
6. Очень важно принципиально разобраться с проектами Шарафа в декабре 1917 г. и январе 1918 года. Так в статье Усановой говориться, что разница между знаменитыми «двумя проектами Шарафа» заключается в том, что первый это с чувашским и марийским населением, а второй без них. Это верно в отношение январских событий и проекта Средне-Волжского и Южно-Уральского штата. А вот в декабре 1917 г. сам Г. Шараф, согласно сведениям газеты «Безен юл», эту разницу объяснял совсем по-иному: «1 проект. Количество населения в штате больше по сравнению со следующим проектом и соотношение национальностей в штате примерно равное (т.е. тюрко-татар около трети, русских около трети и чувашей, марийцев и других около трети). Докладчик защищает этот, считающийся первым, проект и, исходя из него, разъясняет внутреннее устройство штата. 2-й проект. Здесь в основу штата кладется областной принцип, но предусматривается включить гораздо меньше великорусов по сравнению с тюрко-татарским населением». Так что необходимо привлечь дополнительный комплекс документов, чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе.

Полная версия научной статьи на сайте: https://interactive-plus.ru/article/17957/discussion_platform

 Сергей Щербаков