Труды дореволюционных татарских историков содержат, помимо всего прочего, немало данных по этногенезу и этнографии народов Волго-Уральского региона. В данной статье мы рассмотрим некоторые из любопытнейших сведений, содержащихся в труде Шигабутдина Марджани «Извлечение вестей о состоянии Казани и Булгара»(«Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар»), проливающем свет на тему исламского прошлого наших предков.

Согласно Ш. Марджани, во времена расцвета Волжской Булгарии среди чувашей и финно-угорских народов, населявших эти земли, широко распространился ислам, однако он не успел укорениться в их сознании – государство пало, вследствие чего произошёл возврат (отход, возвращение) к старым верованиям.

В доказательство своей позиции Марджани приводит эпитафии на надгробных камнях, найденных в холмистых районах Булгара и Казани:

«Наличие на этих камнях некоторых надписей на чувашском языке, а также мусульманских обычаев среди чувашей дает основание полагать, что они когда-то были мусульманами».

При этом он указывает на отсутствие чувашизмов в эпитафиях надгробий в Казанском уезде.

Не меньший интерес вызывает и следующее замечание учёного:

«Башкиры и черемисы мусульман называют чувашами и иногда в ругательной форме говорят: “Казанские чуваши”. Черемисы при этом употребляют слово “суас”, что также несет значение чуваш. Из этого следует, что чуваши – это народ, близкий к булгарам по своей религии, языку и местоположению. Несмотря на то, что в их языке очень много финских слов, также много и тюркских тоже, поэтому их принято считать тюрками. Поэтому черемисы все мусульманские и незнакомые народы называют «сувас», этим именем они именуют даже черемисов, которые приняли ислам»

Выходит, что вероятно слово «суас» (чуваш) обозначало принадлежность к мусульманской религии. Это кстати неплохо соотносится с этимологией самоназвания бесермян, где наиболее приемлемой является гипотеза о том, что оно происходит от тюркского слова *busurman / *b;s;rmen, которое, в конечном итоге, восходит к арабской лексеме, означающей «мусульманин».

И где здесь связь, спросите вы?

Связь в том, что в первой половине XVI в. предки бесермян нередко фигурируют в русских документах под названием «чуваша» или «чуваша арские», это обозначение используется в качестве синонима этнониму «бесермяне». К середине XVII в. такое чередование этих названий значительно учащается, а во второй половине столетия термин «бесермяне» постепенно вытесняет из обращения термин «чуваши». Вероятно, это связано с окончательным закреплением этнонима «чуваши» за, собственно, предками нынешних чувашей.

Возвращаясь к теме, скажем: в своих предположениях и заключениях Марджани не уникален. Подобных взглядов придерживался и другой исследователь Волжского края – татарский историк и филолог Хусаин Фаизхан. Опираясь на существование немалого количества чувашских деревень с татарскими названиями (Байтирəк) и приводя в пример деревню Хуҗасан [Хуҗахəсəн], где жители, имея чувашские одежду и обычаи, говорили на татарском и, несмотря на то, что когда-то в ней была мечеть, являлись христианами, Фаизхан делает вывод о распространенности ислама среди чувашей в булгарский период.

Что же касается финно-угров, то Марджани отмечает их большое уважение к мусульманам, указывает на примеры влияния Ислама на обряды этих народов (к примеру, перед началом каких-либо дел употребление ими слов «Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного», обращение к Аллаху с просьбой благословения (бараката), почитание пятницы), также учёный приводит результаты его опроса черемиса (марийца), прибывшего из деревни Баранге в деревню Ташкичу для заработков в 1872 г. – этот опрос вмещает в себя многие темы, включая то, мясо каких животных марийцы употребляют в пищу, как режут скот, а также свадебные обычаи и верования. На основе последних он приходит к заключению о наличии остатков влияния ислама на веру марийцев.

В некоторых татарских деревнях Ш. Марджани сталкивается с соблюдением ряда языческих финских обычаев, примет и даже встречает людей с именами Чуваш Ибрай, Вотяк Исмаил, Черемис. Подобное учёный объясняет процессом ассимиляции татарами представителей этих народов.

А исследуя топонимы – названия деревень и гидронимы – названия рек, он пишет, что «даже в наше время рядом с Казанью можно обнаружить деревни с финскими названиями, например: «Шынбыр», «Кими», «Шинкар», «Кавам», приводит такие названия деревень, в которых присутствуют имена этих народов: «Чирмеш иле» (Черемисский эль), «Чуваш иле» (Чувашский эль), «Чувашлар орысы», «Маджар», «Буртас», «Ар», «Кукаш мукшы», «Мукшы куле», а также указывает на наличие в некоторых мусульманских деревнях рек с названиями «Кирамат», «Чирмеш».

Марджани подмечает, что финские обычаи, не встречающиеся среди казанских татар, ещё бытуют в районах, удалённых от Казани. Так, подмечает он, пятьдесят лет назад в деревнях Симбирской губернии женщины надевали платья из коноплевой материи и опоясывались кумачовой лентой толщиной с палец. Плечи и рукава платья шили из красного шелка. На шею надевали бусы, сделанные из серебряных монет, нанизанных на веревочку, которые назывались «путемар» (Марджани считает, что это название происходит от «муен тамыр»). А стены домов изнутри были черными, так как топили по-черному.

И наконец, приведём ещё один отрывок из «Мустафад ал-ахбар»:

«В 1240 г. по Хиджре (1824 г.) в деревне Ходай Колы скончались братья черемисы, которых звали Джанибек, Ишмамат, Ишбулды, и похоронили их по черемисским обычаям. Эти люди говорили между собой на черемисском языке. Ишбулды прослужил у царя на военной службе, вернулся домой, но не женился. Когда же эти люди общались с татарами, то употребляли такие слова, как: «Хвала Аллаху», «Если пожелает Аллах», «Если захочет Аллах» и др. Что же касается молитвы и поста, то неизвестно, соблюдали ли они эти предписания. У Джанибека родился сын, которого он назвал Байрамгали, а у Ишмамата родились трое сыновей, которых он назвал Биктимер, Губайдулла, Хабибулла. Эти люди по своей воле, без чьих-либо советов, приняли ислам. Далее приводится информация, что Байрамгали в тридцать лет подверг себя обрезанию, после чего немного поболел, но затем выздоровел. Так как все они приняли ислам, то после смерти были похоронены по мусульманскому обычаю. Жена Ишмамата после смерти мужа поменяла черемисский наряд на мусульманский, начала совершать молитву, держать пост, по ее велению совершались мусульманские жертвоприношения, когда же она умерла, то была погребена по мусульманскому обычаю. Известно, что недавно некоторые марийские деревни приняли ислам, у них даже есть свои ученые. В настоящее время их ни по обычаям, ни по одежде, ни по языку невозможно отличить от мусульман»

В заключение скажу, что это лишь малая толика сведений, содержащаяся в книгах татарских историков прошлого. Нам ещё предстоит всецело изучить это наследие, в чём бы безмерно помог перевод упомянутых в сегодняшней статье и подобных им трудов дореволюционных татарских ученых на русский язык.

* По материалам Вестника ЧГУ