Надежда ОСИПОВА: «В беседах со своими земляками мне иногда приходится слышать нотки сожаления о том, что мы — чуваши — не мусульмане…»

 

Чуваши-мусульмане… На первый взгляд, довольно странное сочетание слов. А ведь в истории этого народа (кстати, на сегодняш­ний день чуваши — один из немногих тюркских народов, исповедующих христианскую веру) был период, когда процесс «мусульманизации» чуваш Самарской губернии принял такие масштабы, что грозил через какие-то 50-100 лет поглотить все «инородческое» население.

На моей малой родине, в Шенталинском рай­оне, есть деревня Старое Афонькино, которая на рубеже XIX-XX веков была своеобразным очагом исламизации и «отатаривания» чуваш. Свидетельством тому является деревенское кладбище, где наряду с могилами с христианскими креста­ми (часть населения исповедует христианство) и языческими юпа — столбами (здесь покоится прах чуваш-язычников), установлены каменные пли­ты, ориентированные в сторону Мекки. Помню, как мы, студенты исторического факультета Са­марского госуниверситета, просто онемели, когда на одной из плит увидели надпись, сделанную арабской вязью. Откуда в чувашской деревне такое? Чувствовалось, что за этими молчаливыми памятниками хранится целый пласт истории, ко­торого нет в учебниках истории России.

Справка: предки чуваш и татар — булгарские и суварские племена Волжской Булгарии до X века придерживались языческих верований. По­сле принятия ислама царем Волжской Булгарии Алмуш-ханом ислам становится официальной религией этого государства. Но на периферии Волжской Булгарии часть населения (в основном — сувары) продолжали придерживаться традици­онных языческих верований. После «доброволь­ного» присоединения Поволжья к России царское правительство начинает политику русифика­ции, которая была неразрывна с политикой насильственной христианизации нерусских на­родов, в том числе и чуваш. Стремясь сохранить свою веру, чуваши бежали в труднодоступные ме­ста, в «Дикие степи» Заволжья, как бы вторично возвращались на свою историческую родину. В ос­новной своей массе чуваши на территории Самар­ской губернии до середины XIX века продолжали придерживаться своей традиционной веры.

Однако жизнь ставила их перед выбором: с кем быть?. Об этом мы сегодня беседуем с эт­нографом Е. А. Ягафовой, кандидатом историче­ских наук, доцентом Самарского госпедуниверситета, автором книги «Самарские чуваши».

—      Екатерина Андреевна, в вашей книге конфессиональной ситуации самарских чу­вашей в конце XIX — начале XX вв. посвящена отдельная глава, в которой немалое место уделено чувашам-мусульманам. Наверное, ситуация тогда складывалась не в пользу пра­вославных миссионеров, если священник Са­марской епархии А. Иванов в своем письме Обер-прокурору Св. Синода в 1881 году назы­вает Самарскую губернию «очагом отатарива­ния чуваш и других инородцев» и выражает обеспокоенность по этому поводу. А в 1906 г. в Самаре проходит съезд инородческих священ­ников, где рассматривали причины, как выра­жались в то время священники, «отатарива­ния» чуваш и определялись конкретные меры для пресечения этого процесса. Как же на деле происходил переход чувашей в мусульман­ство? Что менялось в первую очередь?

— Переход в мусульманство означал не только изменение конфессиональной принадлежности, но и некоторых этнических характеристик: языка, одежды, обрядов и, в конечном итоге, самосозна­ния. Вот как описывает этот процесс священник С. Багин: во-первых, склонные к переходу «в та­тары» заимствуют татарский костюм, состригают волосы, а женщины повязывают платок по-татар­ски; во-вторых, завязывают дружбу с татарами, оказывающими им материальную помощь; в-тре­тьих, окончательно воспринимают ислам и начи­нают агитировать своих односельчан к переходу в мусульманство; вслед за этим происходит «отатаривание» большинства населения, а в деревне открывается мечеть и школа.

—     В каких деревнях Самарской губернии наиболее сильным было влияние ислама сре­ди чувашей?

—  Случаи перехода в ислам в Самарской епар­хии наблюдались в чувашско-татарских селениях или в чувашских деревнях, расположенных по со­седству с татарскими: в Бугульминском уезде (Бугульминский, Бугурусланский уезды входили тогда в состав Самарской губернии — прим. ред.) — Новое Суркино, Казлбаш, Старое Афонькино, Новое Сережкино, Алексеевка, Абдикеево, Ташла, Измайловка, Рысайкино, Старое Ганькино, в Самарском уезде — Фейзуллово, Нижний Нурлат, Салаван, Иглайкино, Вороний Куст, в Ставропольском уезде -Филипповка, Сабакаево, Калмаюр и другие.

Священник села Никольское Бугурусланского уезда отмечал, что «несколько семейств, благодаря своим родственным связям с тата­рами соседних деревень, совсем почти омусульманились, и хотя не отказываются выполнять все требования христианства, но тайно соблюда­ют «уразу», на «байрам» или на открытие «уразы» отправляются в Булантамак к татарам, едят мясо только татарского резания, без всякого стес­нения творят «намазы» и учат тому детей своих, снимают святые иконы с божниц своих, когда при­езжают к ним в гости татары или башкиры».

—   Приходится удивляться, с каким прене­брежением, чувством неприятия пронизаны эти слова священника к мусульманам-чува­шам. Ну, а каково было отношение татарских мулл к инородцам?

— Успех татар и ислама в чувашской среде обе­спечивался нередко благодаря тонкой и хитрой политике, проводимой местными муллами. Один из ярких примеров в этом плане — мулла Карим Гафаров, под влиянием которого немало чува­шей деревни Татарское Сунчелеево перешли в мусульманство. К 1903 г. в деревне насчитывалось 170 чувашей-мусульман. Росту числа мусульман в наибольшей степени способствовали браки татар с девушками-чувашками, однако, наблю­дались и случаи женитьбы чувашских юношей на татарках. Учитель местного земского училища А. Прокопьев писал: «Тут действует жалостливый Карим-мулла через своих татар: женит и выдает замуж, соблазняя обещанием магометанского рая. Татары охотно идут в сожительство к вдовам-чувашкам, что тоже одобряется Карим-муллой».

Забота мулл и татар не ограничивалась только брачной сферой, она проявлялась и в материальной поддержке обедневших чувашей. Матери­альная помощь в сочетании с доброжелательным отношением выгодно отличала татар от русских священников, которые иногда презрительно отзывались о своей пастве. Кроме того, муллы нередко помогали чувашским детям получить об­разование. К примеру, у того же Карима-муллы в медресе учились несколько чувашских мальчи­ков. Да и в целом, как писал Н. Охотников, «тата­ры умеют располагать чуваш к себе».

О переходе чуваш в ислам еще в конце XIX века свидетельствует достаточно много фактов. 15 февраля 1896 г. 492 человека — 79 семей язычни­ков из села Старое Ганькино Бугурусланского уезда подали прошение Министру внутренних дел и Оренбургскому муфтию о причислении их в му­сульманство, в марте аналогичное прошение по­следовало от рысайкинских язычников (ныне это село Старое Ганькино и Рысайкино Похвистневского района). Побудительными причинами пере­хода чувашей в ислам являлись пропаганда татар из близлежащих деревень, особенно муллы из села Балыкла Шакура Муслимова, а также личный пример уездного исправника Акчурина, татарина по национальности, женатого на дочери муфтия: от него и от татар в случае перехода чуваши ожи­дали материальной и личной поддержки.

В 1897 г. 79 семей Стюхинского прихода (нынеш­нее Стюхино Похвистневского района) подали про­шение о причислении их к Балыклинской мечети.

—   В период революции 1905 г. был принят известный Манифест от 17 октября, провозгласивший для граждан империи свободу вероисповедания. Как отразилось это событие на духовных исканиях чуваш?

—   Именно в этот и последующие годы увеличи­вается число чуваш-христиан, заявивших о сво­ем желании вернуться в язычество или перейти в мусульманство. О промусульманских настро­ениях не раз сообщали священники сел Булан­тамак, Сарайгир (Васильевка) Бугурусланского уезда, Алексеевка Бугульминского уезда. Да и в других языческих чувашских деревнях влияние ислама усиливается.

В том же 1905 году «отпали» (так выража­лись тогда христианские миссионеры) в мусуль­манство 36 семейств (268 человек) в Булантамаке. Это поселение было окружено со всех сторон татарскими деревнями. Это обстоятельство и способствовало переходу чувашей в ислам. Все­го только за 1906 г. в ислам перешли 146 человек. Отпавшие, по словам священников, «проявляют к православным зверскую расправу», насмехаются над церковью, обижают. Священник Казлбашского прихода Бугульминского уезда М. Лобанов пи­сал: «Среди отпавших в настоящее время ника­кие беседы вести невозможно, ибо они встреч со священником избегают и даже угрожают желез­ными вилами в случае, если бы быть в их доме.

Татары-мусульмане научают их, отпавших, под­нимают в них дух бодрости, указывают на зако­ны и всячески стараются оказывать им разную помощь материальную, детей их принимают в свои медресе, в которых их бесплатно обучают и кормят, а взрослым дарят тюбетейки и материи на рубашки и верхние одежды. Отпавшие тоже деятельно стараются склонить в мусульманство своих родственников, призывая на помощь татар соседней деревни».

Что любопытно, чуваши-мусульмане отлича­лись особым фанатизмом. В том же Булантамаке на них жаловались их родственники-христиане, что те переломали все кресты на кладбище, а на Крещение их жены полоскали белье на речке в освященной воде.

Интересны цифры: в 1911 году в Самарской губернии проживало 574 чуваша-мусульманина (в Бугульминском уезде -195, в Бугурусланском —   379). Для сравнения, в Казанской губернии их численность была значительно меньше — 78. В Симбирской губернии чуваши-мусульмане про­живали в Симбирском и Буинском уездах — 483, а в Уфимской — Белебеевском, Мензелинском, Стерлитамакском — 702.

— А какова была ситуация в Старом Афонькино, о которой мы говорили в начале?

—   В Старом Афонькино пропаганда ислама началась еще в 70-е годы XIX века и была под­держана наиболее авторитетными людьми. Инте­ресна в этом плане судьба жителя этой деревни — Ишмекеева Вазинге (Василия).

Это был грамотный человек, волостной пи­сарь, знал русский, чувашский, татарский языки, имел Библию на русском, толковал ее. Среди сво­их сородичей пользовался большим влиянием и авторитетом «ученого чувашенина». Общался с татарами близлежащей деревни Утямыш (ны­нешний Черемшанский район Татарстана). Его имя часто встречается на страницах «Самарских епархиальных ведомостей» как свидетельство возрастающего интереса чувашей к православию. В 80-90-е гг. его много раз посещали христиан­ские миссионеры, вели с ним беседы. Вазинге слушал их, слушал и, к огорчению священника этой деревни М. Лепоринского, окончательный вывод сделал в пользу ислама. Он говорил, что «учение Магомета выше христианского, а Иисус Христос — пророк».

Приверженность исламу Ишмекеев передал своим сыновьям Стюхе и Кустюку, которые за­тем очень активно пропагандировали в своей деревне ислам. Именно они при поддержке татар из соседних деревень Утямыш и Денискино подали в декабре 1905 года Оренбургскому муфтию прошение о причислении в мусульман­ство. Из 36 семейств (половины языческого на­селения), подписавшихся под прошением, семь были из рода Ишмекеевых. Впоследствии, при расследовании дела членами православной мис­сии, 19 семейств-подписантов отказались от сво­их намерений.

Однако Ишмекеевы всерьез занялись пропа­гандой ислама. 3 февраля 1908 года в доме Стюхи Ишмекеева была открыта частная школа для обучения детей мусульманской грамоте, а учите­лем был назначен татарин из деревни Утямыш. Именно в эти годы татары близлежащих деревень пожертвовали 2000 рублей (в то время — огромные деньги) на постройку мечети в Старом Афонькино.

Не случайно, что уже в 1914 году в Афоньки­но проживало уже 90 мусульман-чувашей. А сын Стюхи Сафа Ишмекеев пошел еще дальше и учился даже в Казани, в медресе «Гали».

—   Каковы были позиции христианства сре­ди самарских чувашей в этот период?

—   Очень неустойчивые, особенно среди некре­щеных. Собственно, поэтому они с такой легко­стью и «отпадали» в ислам. Некрещеные чуваши, поставленные перед выбором — христианство или ислам — предпочли второе, что свидетельствовало о больших симпатиях к мусульманству. В христи­анство чуваши с таким рвением не переходили, и духовенству стоило больших трудов уговаривать креститься даже одной-двум семьям! После 1905 года, с объявлением Манифеста и гарантий сво­боды вероисповедания, многие чуваши-христиа­не снова подавали просьбы о переходе обратно в «язычество» или ислам.

—   В чем заключается секрет привлекатель­ности для чувашей именно ислама?

—  Анализу причин «отатаривания» чуваш в Самарской губернии был посвящен съезд ино­родческих священников — миссионеров Самар­ской епархии, проходивший в Самаре 20-23 июня 1906 года. Конечно, процесс мусульманизации чуваш вызывал серьезное беспокойство право­славной церкви. Борьба с этим явлением соста­вила суть деятельности Самарского епархиаль­ного комитета Православного миссионерского общества в конце XIX — начале XX века (кстати, все эти священники были чувашами, и именно в христианизации чувашского народа видели путь к его просвещению).

На этом съезде обозначились причины, по которым наиболее привлекательным для чуваш был ислам, а не христианство. Главным обра­зом, это племенное родство чуваш с татарами, соседство, сравнительно высокая культурность мусульман и доброжелательное отношение к чу­вашам со стороны татар.

На съезде определялись и меры пресече­ния этого процесса, для чего было решено уси­лить работы миссии — обеспечить деревни священнослужителями со знанием чувашского языка, распространением бесплатной литературы, внешкольным обучением взрослых, установление дружеских отношений с паствой и так далее.

Таким образом, в целом, несмотря на начав­шийся демократический процесс в России в начале века, несмотря на объявление царского Манифе­ста и свободы вероисповедания, русификаторская политика (через христианизацию) одержала верх над «отатариванием», так как эта политика под­держивалась и управлялась государством.

 

 …Вот таким, на наш взгляд, интересным полу­чился исторический экскурс в недавнее прошлое. О сегодняшней жизни чуваш-мусульман извест­но немного: они живут небольшими группками в тех селах, о которых мы рассказали выше, свои пристрастия особо не афишируют. К тому же де­сятилетия воинствующего атеизма не прошли даром… Словом, в сознании чуваш, которые счи­таются приверженцами ислама, настолько все переплелось, что имена у них татарские, веруют они в Аллаха, а умерших хоронят как далекие предки, по языческим обычаям. В том же Старом Афонькино бабушка-язычница на вопрос: «В ка­кого Бога вы верите?» — ответила так: «Бог у нас один, пути к нему разные…».

 

А в беседах со своими земляками мне иногда приходится слышать нотки сожаления о том, что мы не мусульмане. Дескать, мы (то есть чуваши) не такие дружные, сплоченные. Может быть, это — ностальгия по тем временам, когда был возмо­жен другой, исламский, вариант развития народа. Может быть…

 

Надежда ОСИПОВА.

Газета «Азан», 1998 год, (№ 17).

Источник