Критика чувашских мусульман никогда не обходится без ряда разнородных заявлений, смысл которых можно лаконично уместить в одно предложение:
«Ислам для чуваша — путь однозначной утраты собственной национальной идентичности и культуры».
На это мы ответим следующим образом:
Да, безусловно, на определённом историческом этапе переход чувашей в ислам характеризовался сменой этнической идентификации.
Чуваши-потенциальные неофиты, во-первых, воспринимали ислам от соседей-татар, активно занимавшихся прозелитизмом и часто владевших чувашским языком (чувашей же, владевших татарским, было не меньше), а во-вторых, принимая ислам, попадали в татарскую среду, что особенно ускоряло процесс ассимиляции в случае единичных переходов.
Нельзя забывать и о законодательном запрете на исповедание магометанской веры, что вкупе со спецификой самоидентификации, а религиозная идентификация в то время в общем-то доминировала и часто заменяла идентификацию этническую, давало свои плоды.
Как следствие, чуваши воспринимали ислам в качестве «татарской» религии и ассоциировали себя с татарами, записывались татарами.
Тем не менее, факт утраты многими чувашами собственной этнической идентичности, связанный с возвращением в лоно примордиальной традиции в прошлом, неразумно экстраполировать на чувашей-мусульман в настоящем, ибо вышеописанный процесс носил конъюнктурный характер, проще говоря, условий, способствовавших «татаризации» тогда, сейчас просто нет.
Активная фаза формирования наций уже завершена, а религиозная принадлежность более не коррелируется с принадлежностью этнической. Лавочку прикрыли.
Почему православные чуваши остались чувашами?
После прочтения предыдущей части статьи у многих может возникнуть вполне закономерный вопрос: если ислам — религия татар, то православие — религия русских, тогда почему же в таком случае православные чуваши «оставались чувашами, занимались просвещением своего народа и радели за чувашский язык», в отличие от чувашей-мусульман, чуть ли не «предавших забвению», по убеждению наших оппонентов, свой культурный код.
Дело всё в том, что курс имперской администрации заключался в сохранении этнической вывески (например, чувашского языка) при активном вымывании культурной и духовной основы.
Как говорил русификатор Н. И. Ильминский, кстати учитель Яковлева, которого почему-то сделали патриархом чувашского народа:
«Дайте инородцам русскую душу, а за душой и русская форма и русский язык придут непременно».
«Язык, нравы, обычаи и прочие стихии народности дороги теперь инородцам, как внешний отпечаток, как воплощение их верований и убеждений; но как скоро последние рухнут, как скоро последует объединение с русским народом в верованиях и убеждениях, то не будет более преграды и ко внешнему объединению в языке и во всем прочем» (Никольский, т.2, 2007, с.42).
Что же до так называемого активного участия православных чувашей в деле сохранения и развития собственной культуры и языка, то само по себе существование чувашских миссионеров обусловлено сменой подхода к управлению территорией: от менее эффективного метода кнута (насильственное насаждение христианства) был произведён переход к методу пряника, подразумевавшему воспитание лояльной центру интеллигенции, которая несла бы в себе чуждую народу духовную основу и посредством различных образовательных программ инкорпорировала бы её в массы с последующей перспективой русификации.
«…не в языке дело, по крайней мере не в нем одном: вся те суть в верованиях, понятиях, преданиях, которыми живет народ и которые находит свое выражение отчасти в языке. Следовательно, нужно прежде всего работать против этих верований и преданий, нужно первее всего и паче всего стараться о том, чтобы внутренне обрусить инородцев и в церковном, и гражданском смысле, т.е. научить их мыслить и чувствовать по-христиански и по-русски. А для этого вернейший и надежнейший путь — школьное обучение на родных наречиях и издание русско-христианских книг на живом разговорном языке инородцев. Обрусение прежде всего должно состоять в усвоении инородцами религиозных христианских понятий. Кто усвоил себе эти понятия, тот уже внутренне обрусел, хотя бы выражал их на своем языке».
(Никольский, т.2, 2007, с.39).
🙂