Эта заметка посвящена тому, как булгаро-татаристы объясняют существование чувашеязычных эпитафий, с чем связывают возникновение булгаро-чувашской теории и каким образом прослеживают этногенез чувашей.
За основу взята книга Мирфатыха Закиева «История татарского народа». Заметка носит обзорный характер.

Справка: Самым основным аргументом, свидетельствующим о чувашеязычности волжских булгар, считаются чувашские слова и выражения, обнаруженные на булгарских надгробных памятниках. На некоторых каменных стелах, сохранившихся на территории бывшей Волжской Булгарии, встречаются написанные арабскими буквами чувашские слова, перемежающиеся с арабскими молитвенными текстами. Обнаружил их впервые в прошлом веке X. Фаизханов, который тогда же опубликовал об этом статью в «Известиях Императорского археологического общества».

Булгарская эпиграфика представляется двумя типами разноязычных мусульманских эпитафий, из которых одни написаны на обычном тюркском з-языке (1 стиль), а другие — на чувашеподобном р-языке (2 стиль).

Памятники 2-стиля описываются Закиевым следующим образом:

«Небольшие над­гробные плиты, размером примерно 120×60 см, имеющие обычно грубую внешнюю отделку и короткие надписи. Они сделаны не рельефными, а врезанными в камень буквами. Кроме того, в отличие от памятников 1-го стиля, памятники эти имеют форму прямоугольника (без заостренного верха), чем напоминают древние чувашские языческие надгробия. Однако, если чувашские каменные надгробия имели на лице­вой стороне лишь традиционные выемки и тамгу погребенно­го, то для памятников 2-го стиля характерны арабская над­пись и несложный орнамент. Чтобы придать такой прямо­угольной плите вид мусульманского надгробия с острым вер­хом, у ее верхней кромки с лицевой стороны рисовали так на­зываемую «арку с плечиками», т.е. снимали фаску по углам плиты выше дугообразно проведенной линии, и тем самым пе­редняя плоскость плиты обретала как бы заостренный верх и вид михраба древних мечетей, хотя задняя сторона ее остава­лась прямоугольной. Ниже такой арки вырезали несложный орнамент в виде восьмилепесткового цветка ромашки, а текст эпитафии писался под орнаментом. Надписи делали всегда уг­ловатым почерком куфи или полукуфи».

Особо следует сказать о языке этих эпитафий. Все они на­писаны на смешанном арабо-булгаро-чувашеподобном языке: сперва приводится какой-нибудь аят из Корана на арабском языке, затем следует имя и отчество погребенного (притом имена погребенных как правило, мусульманские, а отчества зачастую тюркские, т. е. языческие); булгарских тахаллусов «ал-Булгари», «ас-Сувари» не имеется; в конце эпитафий на тюрко-чувашском языке приводится дата смерти. Например:

Притом по­следняя фраза «Умер, отправившись на реку Черемшан» на­писана почти на чувашском языке и сооответствует нынеш­нему выражению: «Черемшан шывне пырса вилче».

По словам Закиева, коренное заблуждение исследователей заключается в том, что булгарский язык был признан не общетюркским, а сильно отклонённым от него, похожим на чувашский, соотвественно, отсюда неверно был сделан вывод, что булгарский язык был чувашеподобным.
Во-первых, это неверно лишь потому, что «от булгар чуваши не унаследовали почти ничего, в том числе и ислам».
Во-вторых же, да, язык эпитафий памятников 2-ого стиля похож на чувашский язык, однако подобное объясняется (!!!) влиянием мастеров-изготовителей надгробных камней, коими служили чуваши (суасламари), «которые, будучи мусульманами, затем ассимилировались среди обычнотюркоязычных булгар», т.е. эти р-язычные памятники были изготовлены «на стадии принятия ими булгарского языка вместо своего, но уже прежнего для них чувашского языка.»

«После того, как эти мусульмане-чуваши окончательно обулгарились, чувашеязычных эпитафий не стало. Что касается основной части чувашей, которые остались в стороне от влияния булгар, то они сохранились до сих пор, от язычества постепенно перешли к христианской религии. Было повторно доказано, что булгарский язык был обычнотюркским», — отмечает автор книги.

«Окончательная ассимиляция чувашей-мусульман произошла где-то в 60-х годах XIV столетия, так как самый последний памятник, написанный на чувашеподобном языке, датировался 1361 годом. Притом исчез этот тип памятников весьма внезапно, что трудно объяснить лишь ассимиляционными процессами, поскольку лингвистические процессы в обществе не совершаются мгновенно. В 1361 году Булгарский улус был полностью разгромлен войсками золотоордынского князя Булат-Тимура, что и послужило, по-видимому, непосредственной причиной исчезновения традиций ортодоксов. Именно тогда прекратилось производство каменных надгробий как первого, так и второго стиля. После этого лишь спустя двадцать лет, то есть в 1380-х годах, снова стали появляться каменные стелы, но уже смешанного типа и без чувашизмов. Очевидно, к тому времени новое поколение мастеров полностью утратило свой чувашский язык. Хотя отдельные представители чувашского народа переходили в ислам и после этого, но делали это уже не целыми общинами, а лишь поодиночке и притом заранее владея булгаро-татарским языком. Поэтому более поздние эпитафии писались исключительно только на булгаро-татарском или на арабском языках.»

О зарождении булгаро-чувашской теории

Зарождение булгаро-чувашской теории Закиев как ни странно связывает с именем Н.И. Ильминского, профессора Казанской духовной академии и известного христианского миссионера.

После того, как уже упомянутый в этой статье Х. Фаизханов обнаружил влияние чувашского языка на язык эпитафий волжских булгар, Ильминский сразу же написал статью, смысл которой сводился к тому, что коль на булгарских памятниках обнару­жены чувашские слова, значит, булгары говорили на чувашском языке. Ильминский намеренно повёл речь лишь о чувашеязычных памятниках, введя тем самым в заблуждение тех историков, кто не мог лично ознакомиться с исходными материалами.

То, что Ильминский рьяно взялся за булгаро-чувашскую теорию, объясняется его служебным миссионерским стремлением пока­зать чувашам, марийцам, удмуртам и другим, что татары — не коренные, а пришельцы, завоеватели края. Конечной целью Н.И.Ильминского было то, чтобы эти народы быстрее отказа­лись от исторической ориентации на мусульманство татар, беспрепятственно приняли христианство. Н. И. Ашмарин, будучи его преемником, выводы-догадку предшественника превратил в целую концепцию.

Об этногенезе чувашского народа

Напоследок рассмотрим точку зрения Закиева относительно этногенеза чувашей. Он ожидаемо говорит об их финно-угорском происхождении:

«Некоторые историки, так называемые татаро-татаристы, не различающие суасов и чувашей, пытаются утверждать, что якобы даже после падения Казани возле нее жили чуваши, которых затем якобы ассимилировали пришлые татары.
Здесь необходимо заметить, что этноним чуваш также происходит от этнонима суас. Предки чувашей назывались этнонимом веда, который исторически восходит к угро-финскому веда ‘вода’. Историческая обстановка сложилась так, что веды очень тесно общались с суасами (предками казанских татар), приняли от них тюркский язык и этноним суас, превратившийся затем в слово чуваш.
Первоначально финно-угроязычный [язык марийского типа — С.94] народ веда, став под влиянием суасов тюркоязычным, формировался как особый чувашский народ. Но, оказавшись на территории носителей среднего диалекта, его мусульманская часть приняла булгаро-татарский язык».

Несмотря на то, что это статья носит скорее обзорный характер, всё же скажем, что нам представляется коренным образом неверными эти слова. По двум причинам:

1. Невозможно представить, чтобы язык, не теряя своей основы, синтаксиса, под чьим-либо влиянием трансформировался из финно-угорского в тюркский. Этого ли Закиеву, лингвисту по специализации, не знать? Речь может идти лишь о переходе целого народа на другой язык, что масштабно, а значит должно было быть замечено.
2. Слово «веда» встречается в названии города Веда Суар (основан в XIII веке)*, отмеченного на карте Фра Мауро 1459 года (Португалия)* на месте современных Чебоксар. На той же карте кстати чувашское название реки Волга — Адыл.

*— Археологический материал, найденный на территории г. Чебоксар во время раскопок под руководством В.Ф. Каховского в 1969 – 1973 годах, подтверждает, что город Веда Суар был основан в XIII веке.

*— Составлена на основании карты 1436 года и более ранних карт (Tartarica. Атлас. Казань-Москва-СПб., 2005).

Нет необходимости выводить это слово из финно-угорских слов, кроме как потому, что автору хочется вычеркнуть чувашей из списка тюрков, ибо это слово выводится из чувашского языка, причем как минимум двумя вариантами:

1. От слова вăта — средний:
вăта çĕр — середина, центр
вăта пӳрне — средний палец

2. От слова вĕтĕ — малый, маленький, некрупный:
вĕтĕ ача-пăча — малые дети
В этом случае и вовсе получается перевести Веда-Суар как малый Суар, маленький Суар.

В завершение скажем, что по Закиеву даже ротацируемость чувашского языка есть следствие финно-угорского влияния, проявления же ротацизма в других тюркских языках он объясняет так:

«Если в некоторых языках, как, например, в караимском, азербайджанском или казанско-татарском, встречаются иногда эпизодические случаи проявления ротацизма, то их следует рассматривать как результат влияния финно-угров на тюркский язык или результат влияния на них того же чувашского р-языка или же как результат контактов с монгольскими языками, которым также свойственны ротацизм и ламбдаизм, но сами тюркские языки все без исключения изначально были зетацирующими, таковыми остаются и поныне».

Обсудить в Telegram